— Я и сейчас сделаю все, что захочешь…

— Бланш, не искушай меня!..

В дверь постучали, и мы с Аленом подскочили, как застигнутые у чужих яблонь дети.

— Миледи! Вы уже легли? — раздался снаружи голос Барбетты. — Миледи!

Я едва успела зажать Алену рот ладонью, чтобы он не закричал на служанку, явившуюся так не вовремя, а потом спросила, стараясь говорить ровно:

— Уже легла. Что случилось?

— Вам надо выйти, — сказала через дверь служанка, — приехала леди Милисент Анж и говорит, что будет здесь ночевать.

Если бы Барбетта объявила о приезде короля, это не произвело бы на нас такого впечатления. Я оттолкнула Алена и села, поджав ноги и натягивая на себя одеяло, а он не сделал попытки меня удержать.

— Сейчас выйду, подождите внизу, пожалуйста, — ответила я служанке, чувству, как стянуло горло.

— Хорошо, миледи, — по мере того, как звук ее шагов в коридоре становился тише, таяло то волшебное чувство, что только что связало нас с Аленом. То есть мне казалось, что связало.

— Бланш… — Ален потянулся ко мне, но я сжалась в комочек, стараясь избежать прикосновения.

Повисла напряженная тишина. Краем глаза я видела, как Ален сжимает и разжимает кулаки, и слышала его тяжелое дыхание.

— Приехала ваша невеста, — сказала я, потому что надо было что-то сказать.

— Лучше бы она сломала карету где-нибудь под Ренном, — процедил он сквозь зубы.

— Понятия не имею, зачем она притащилась. Но что это меняет?

— Все, — ответила я очень тихо, но он расслышал.

— Как — все?! — заорал он. — Только не говори, что ты снова мне откажешь в самый последний миг!

— Это неправильно…

— Что — неправильно?

— Неправильно, что мы решили сделать это за спиной у леди Милисент. Прежде всего, вы должны поговорить с ней

— Я скажу ей, чтобы убиралась вон!

— Нет, надо встретить гостью и устроить на ночь, — сказала я, отводя глаза. — Она, наверняка, устала и голодна.

— Пусть ею займется Барбетта. Бланш! Если мы сейчас не…

— И еще я должна встретить ее лично. Она ничего не знает. Она приехала, как будущая хозяйка Конмора.

— Она никогда ею не будет!

— Тогда скажите ей это, если решили. Но только если вы уверены в том, что хотите это сказать, и только после того, как она поест и отдохнет с дороги… милорд.

— Опять милорд? Бланш, я…

— Не говорите ничего, — я остановила его жестом. — Идите к себе, мне надо одеться.

Он сел в постели, как будто не знал, на что решиться, но потом встал и начал собирать разбросанную одежду, натягивая рубашку, штаны и ругаясь сквозь зубы. Я делала вид, что не смотрю на него, но посматривала искоса, испытывая разочарование, боль, стыд — все вместе. В приезде леди Милисент мне виделось предзнаменование небес. Нельзя построить счастье на несчастье другого. Нельзя отбросить прошлое, как старую ненужную тряпку.

— Когда же это я так нагрешил, — цедил Ален, отыскивая сапоги под креслом. — Это потяжелее, чем держать осаду двадцать против двух тысяч! Дожить бы эту зиму и не свихнуться!

— Поторопитесь, милорд, — сказала я. — Невежливо заставлять гостью ждать.

— Самое время вспомнить о вежливости, — съязвил он, широким шагом подошел к двери, открыл засов и вышел, ничего мне больше не сказав.

73

Когда Ален ушел, я вскочила и поспешно оделась, сгорая от стыда. Конечно, леди Милисент — не жена, но сотворить подобное за ее спиной… Бланш, ты никогда не падала столь низко.

На глаза мне попалась бархатная коробочка с подаренным кольцом. Мне показалось судьбоносным, что Ален так и не надел кольцо мне на палец. Получается, просто купил в очередной раз, заглушив совесть дорогим подарком. Я схватила коробочку и бросила ее в ящик комода. Долой с глаз доказательство твоей глупости и алчности, Бланш. Ты пожелала чужого мужчину, и за это была наказана.

«Но Ален сказал, что поговорит с леди Милисент», — напомнила я себе, утешая совесть.

«Если поговорит!» — эта мысль пришла, как чужой голос в моем сознании, и мне стало отчаянно страшно и холодно.

Я вышла в коридор, и следом за мной двинулся Пепе, подобный тени.

Мне очень хотелось спросить, где Ален, но я не осмеливалась.

Спустившись на первый этаж, я увидела гостью, которая пугала меня больше, чем десяток таинственных убийц. Дама ле Анж стояла в гостиной, спиной ко мне, и рассматривала украшения на елке. Тонкая белая рука порхала между веток, как легкокрылая бабочка.

Я собралась с духом и поприветствовала гостью:

— Добрый вечер, миледи.

Она обернулась, сияя улыбкой:

— Здравствуйте! Это вы — жена моего милого Алена? А где он сам? Почему он не встречает меня?

Сердце мое рухнуло куда-то в адские глубины. Если я надеялась, что граф де Конмор захочет тут же прояснить все недоразумения — то напрасно.

«Ты же сама просила отложить разговор на потом, когда девушка будет накормлена и согрета, — напомнила я себе. — Милорд всего лишь выполнил твою просьбу».

«Мог бы и не быть таким послушным!» — издевался кто-то чужим голосом.

— У милорда важные дела, он поприветствует вас позже, — сказала я, рассматривая даму ле Анж.

И чем дольше я ее рассматривала, тем больше убеждалась, что все то, что произошло между мной и Аленом (и едва не произошло), просто не могло быть правдой. Потому что передо мной стояла настоящая фея — златокудрая, воздушная. Прекрасная, как сама сказка. Даже Констанца померкла бы рядом с этим волшебным созданием. Черты лица леди Милисент были совершенными — огромные светлые глаза, опушенные темными ресницами, точеный прямой нос, тонкие брови — изящно изогнутые, блестящие, не очень темные, но придающие ее облику особенную нежность, маленький алый рот — пухлогубый, как у ребенка. Но прекраснее всего было кроткое выражение ее лица. Принцесса Совершенство — вот кем была невеста моего мужа.

— Вы, наверное, устали, — произнесла я с усилием, стараясь выглядеть невозмутимой, хотя больше всего мне хотелось убежать, забиться в уголок и расплакаться. — Позвольте проводить вас в вашу комнату…

— В мою? — она лукаво погрозила мне пальцем. — Мою комнату занимаете вы! Лучше проводите меня в спальню Алена.

— В спальню… — мне показалось, будто меня ударили по голове тяжелым камнем.

— Простите, — покаялась Милисент, — я шокировала вас… А все моя несдержанность… Но от вас у нас с Аленом нет секретов. Вы же никому не расскажете, что мы не смогли дотерпеть до свадьбы? — она засмеялась, смущенно прикрывая лицо рукавом. — Сказать по правде, я бы дотерпела, но он проявлял такую настойчивость, молил так красиво и проникновенно, что я просто не смогла отказать…

«Как и глупышка Бланш», — подумала я, и пол закачался под ногами.

— Хотя нет, я не могу нанести вам такое оскорбление, — решила Милисент. — Это грех

— желать чужого мужа, пусть даже и ваш брак понарошку. Ведите меня в гостевую, не осмелюсь даже занять спальню графини де Конмор, так что и не предлагайте, моя милая. Но имейте в виду, я ничуть не в обиде, что вы заняли мое место! Вы столько сделали для нас с Аленом!.. Когда я стану графиней де Конмор, я щедро вас награжу.

— Не стоит, — пробормотала я, отступая в сторону и жестом предлагая леди подняться по лестнице. — Милорд был щедр, этого достаточно.

— Ах, мужчины никогда не знают, что на самом деле нужно женщинам, — посетовала леди Милисент, поднимаясь по ступеням и поддерживая подол так изящно, словно исполняла павану. — Чем он соблазнил вас? Деньгами? Разве это что-то важное? Я увезу вас в столицу и представлю королеве, и шепну ее величеству (кстати, она — моя крестная матушка), что вы — золотое сердечко и заслуживаете самого великолепного жениха во всем королевстве!..

— О! Не утруждайте себя! — возразила я торопливо. — Я не смею быть представленной королеве и вовсе не хочу выходить замуж второй раз.

Крестница королевы! Тут впору было застонать от отчаяния!

— Не хотите? — переспросила Милисент разочаровано, остановилась и посмотрела на меня. На ее миловидном личике отразились грусть и непонимание. — Но почему? Вы такая миленькая, такая умница… Вы заслуживаете, чтобы рядом с вами был великолепный мужчина. Уверена, мой милый Ален тоже с этим согласится и поговорит с королем о назначении вам ренты… Это очень привлекает женихов, можете мне поверить.