— Черта с два ты не испугалась, — сказал он грубо. — Ты убежала от меня, как от прокаженного.

— Вам не надо ничего объяснять, милорд. Считайте, что я забыла обо всем. Я пришла в ваш дом и понятия не имею о ваших привычках. Теперь буду знать, что нельзя ходить по вашему замку ночью.

Граф молчал так долго, что я решила, что он ушел. Но когда обернулась, чтобы поставить горшок с кашей в печное углубление, де Конмор по-прежнему стоял возле стола, мрачно глядя в одну точку.

— Не корите себя за несдержанность, — сказала я мягко и дотронулась до его плеча.

— Никто не узнает об этом, ваши тайны умрут вместе со мной.

Он шагнул ко мне и осторожно оттянул ворот моего платья. Я не сразу поняла, что он с таким вниманием разглядывал.

— У тебя синяки на шее, Бланш… — граф посмотрел на меня почти с отчаяньем, но тут же усмехнулся и превратился в уже знакомого мне графа де Конмора — спокойного, уверенного в себе, уверенного, что все в мире должны ему подчиняться. — Ничего подобного больше не повторится.

— Благодарю, милорд.

— И еще. Я заметил, что тебе не по нраву жить в Конморе…

— Ничего подобного! — щеки мои так и запылали.

— …и я ценю твои старания облагородить его. Ты права, я совсем запустил замок. У меня просто не было времени заняться им. Мы с дочерью привыкли, но тебе, должно быть, все тут в тягость. Устройся, как хочешь, — он отцепил от пояса кошелек, набитый монетами, и положил на стол. — Потрать деньги по своему усмотрению.

Такой подарок, а вернее — подачка, отрезвили меня. Несомненно, граф искренне сожалел, что напугал меня ночью, и что был чрезмерно груб. Но вот извиняться он решил привычным способом — заплатив за причиненные неудобства. Как мило. Что ж, я смогу найти применение этим деньгам.

— Сколько здесь? — спросила я деловито.

— Сто золотых, — ответил он резко. — Тебе хватит?

— Вполне. Еще раз благодарю, милорд.

— Я уеду на неделю или больше, — он натянул перчатки, не глядя на меня. — Когда буду возвращаться — сообщу, но встречать меня не надо. Хозяйничай тут, я велел Барбетте слушаться тебя во всем. И возьми вот это… — он положил рядом с кошельком ключ на цепочке. — Условия ты помнишь.

— Да, милорд, — ответила я коротко.

— Прощай, — он вышел из кухни, так и не посмотрев на меня.

44

На что можно потратить сто золотых?

О, у меня было много планов на этот счет!

Перво-наперво я отправилась в ле-Анже — этот город находился чуть дальше от Конмора, чем Ренн, но был несравнимо больше и богаче. Здесь я заказала мебель и ковры, приобрела занавеси, покрывала, прекрасные зеркала из самого прозрачного стекла, фарфоровые и бронзовые вазы и безделушки, и кучу других вещей, которые делают жизнь уютнее и приятней.

Вернувшись, я приказала нанять плотников и те в два дня привели в божеский вид псарню, утеплив ее и надставив, после чего все псы, несмотря на вопли Вамбри, были выселены из замка. Впрочем, на новом месте им было еще лучше, в чем я попыталась убедить дочь графа и — похоже — преуспела в этом.

Стены замка были очищены от сажи, отштукатурены, проложены рейками, а затем обиты прекрасными тканевыми обоями. В гостиную я выбрала темно-красные с золотом, и подобрала мебель красного дерева с пунцовой обивкой, в комнаты слуг

— светло-коричневые с растительным орнаментом, в свою спальню — обои золотистых тонов, потому что окна комнаты выходили на северную сторону, и мне хотелось сделать ее потеплее на вид. С особым тщанием подобрала обивку стен для спален Вамбри и графа. Несмотря на любовь к собакам и охоте, я посчитала, что комната Вамбри должна быть образчиком обиталища нежной девушки. Поэтому на стенах расцвели бледно-розовые цветы, занавеси были подобраны в тон, а мебель была из светлого дерева. Я специально приобрела изящные пуфики, комод и кровать с балдахином, чтобы придать комнате сказочный вид. Будь у меня такая комната в семнадцать лет, я бы воображала себя принцессой.

Как ни странно, Вамбри не сказала ни слова по поводу моего самоуправства, и зайдя в преображенную спальню лишь насупилась, пристукивая босой пяткой по полу. Да, с некоторых пор в доме было запрещено ходить в уличной обуви — я велела выкинуть весь тростник, перестелить полы новыми досками и укрыла их коврами, выписанными из столицы. Всем домочадцам были выданы домашние туфли и отдан строжайший приказ ходить только в них.

Для Вамбри я самолично купила мягчайшие замшевые туфли на мягкой подошве, отороченные мехом. Они были чудо, что такое — с ремешочком внахлест и серебряными пуговками. Туфли были поставлены у порога спальни, чтобы хозяйка комнаты не смогла пройти мимо.

Кстати, раскладывая одежду падчерицы по новым сундукам, я обратила внимание на бедность и скудость ее гардероба. У Вамбри не было ни одного платья, всего две-три юбки, которые постеснялась надеть бы и моя бабушка, зато целая груда поношенных мешковатых штанов и камзолов — принадлежавших, видимо, графу.

Что же касается комнаты самого де Конмора, тут мне пришлось поломать голову.

Я с трепетом вошла в его спальню, не зная, как отнесется по приезду мой муж к такому вторжению. Не осмелившись на слишком менять обстановку, я оставила старинную тяжелую мебель, не осмелилась открыть ни одного сундука и не заглянула в ящики письменного стола.

Спальню мужа я в конце концов решила сделать в приглушенных синих тонах. Мне не было известно, каков его любимый цвет, но показалось, что синий будет приятен графу, и не слишком раздражителен. На кровать я постелила новое покрывало из лучшей козьей шерсти — мягкое, легкое и пушистое, как снег. Новые подушки, набитые свежим гусиным пухом, новая перина — теперь граф будет спать, как король. Заканчивая уборку в комнате, я улыбалась своим мыслям. Ведь мой муж и не представляет, какие изменения ожидают его.

Кроме того, я распорядилась поставить елку. Даже в самые плохие наши годы матушка всегда ставила елку у нас дома. Невозможно представить, сколько радости мне доставила возня с лесной красавицей. По моим указаниям, слуги поставили елку посреди гостиной, вкопав в бочку, наполненную землей, а зеленые ветки я украсила орехами, яблоками и раскрашенными вареными яйцами, подвесив их на витых золотых шнурках. Получилось очень красиво и празднично, и за вечер все слуги замка перебывали в гостиной, чтобы полюбоваться на дерево.

Даже Вамбри прибежала тайком. Я увидела, как она стоит у елки, перебирая игрушки, и побоялась зайти в комнату, чтобы не смутить ее.

До нового года оставалось всего несколько дней, и в кухне началась настоящая каторжная работа. В помощь Барбетте были приглашены несколько женщин из деревни, и все они сбивали яйца, толкли орехи и пряности, выпекали штоллены и сладкие пироги с начинкой. Я почти не вмешивалась в их священнодейство, посчитав, что здесь справятся и без меня, но изготавливать шоколадные конфеты не доверила никому.

Барбетта с удивлением смотрела, как я крошу бобы какао, как дотошно отмеряю количество сахара и сливок, и болтала не переставая.

— Господи, я представить не могу, что произойдет, когда милорд вернется! Этот дом преобразился, когда вы появились, миледи! У меня такое чувство, что я нахожусь в сказке! Да все наши так думают. Старый Сквирри говорит, что вы — ангел, посланный нам с небес. И это на самом деле так! Как бы мне хотелось, чтобы господин граф это оценил. Мужчины любят покой, уют и вкусную еду, а всего этого теперь в Конморе хоть отбавляй! Вот увидите, он вернется и станет, наконец-то, спать спокойно, и прекратит бродить… — она замолчала, сделав вид, что занята чисткой миндаля.

— В чем дело, госпожа Барбетта? — спросила я спокойно. — Продолжайте. И перестанет бродить по ночам. Вы это хотели сказать?

Служанка пристыжено молчала.

— Бросьте, — сказала я, орудуя толкушкой. — Я же не вчера родилась. Вы все выдумали про Удушенную Даму. Вы не хотели, чтобы я ходила по замку ночью и наткнулась на графа.