— Так и скажите, что решили от меня избавиться, — удалился слуга с ворчанием.

Оставшись один, Ален выпил еще пунша. Красное вино горячило кровь, и боль на время притуплялась. Впрочем, он позабыл о боли еще на балу, едва увидел ее. Какая необыкновенная встреча…

Дверь еле слышно скрипнула, и граф поднял бокал:

— Раз вернулся, Пепе, налей еще. Хорошее вино, мне нравится.

— Вашего слуги здесь нет, — раздался нежный женский голос. — Если вам будет угодно, милорд, позвольте я налью вам вина.

18

Ален повернулся к двери, не вставая с кресла. На расстоянии вытянутой руки стояла женщина, закутанная в черную бархатную накидку. Капюшон открывал ее лицо до половины, показывая нежный овал лица и розовые губы — сейчас приоткрытые от взволнованного ожидания. Накидка на груди немного разошлась, и видна была лилейно-белая рука с тонкими пальцами.

— Мне угодно, — разрешил Ален, протягивая бокал гостье. — Наливайте, леди Алария. Женщина помедлила, а потом рассмеялась и сбросила капюшон.

— Вы узнали меня, — сказала Алария. — Это хороший знак, милорд.

— Хороший? Чем же? — спросил граф очень спокойно.

— Чем? — леди Алария непринужденно прошлась по комнате, забирая кувшин. Походка ее была легкой, движения — грациозными, словно она танцевала по комнате, а не подносила напитки. — Если вы меня узнали, то значит запомнили. Если запомнили, то я чем-то вам приглянулась. А если я вам приглянулась… — она замолчала, наливая вино.

Тонкая кроваво-красная струйка полилась из кувшина в бокал.

Алария смотрела на нее, чтобы не пролить вино, а Ален смотрел на девушку. Еще во время бала ему были понятны ее намерения. И он видел ее насквозь — красивую, амбициозную, привыкшую получать все, что захочет. Он слышал, как отец нашептывал ей, чтобы глядела на графа ласковей. И она глядела. Ласково, зазывно, нежно. И кокетничала, и делала вид, что чувствует головокружение, чтобы лишний раз облокотиться на него — дать почувствовать жар своего молодого тела.

— А если приглянулись? — спросил Ален, прекрасно зная, что она скажет.

Леди Алария была не первой (и точно не будет последней), кто приходил и предлагал ему свое юное тельце. Вернее, не ему, а его деньгам. Удивительная вещь-деньги. Они придают привлекательности даже уродам.

— Зачем спрашиваете, милорд? — спросила Алария, отставляя кувшин.

Одним движением, она распустила вязки на горловине и скинула накидку, оставшись в бальном платье. Бледно-желтая ткань ласково льнула к груди и талии, и придавала коже еще более ослепительную белизну. — Вы ведь знаете, почему я пришла сюда, не побоявшись быть опозоренной.

— С чего бы вам быть опозоренной? — спросил Ален, делая глоток. — Разве вы пришли сюда, чтобы совершить что-то неприличное?

— Я пришла, чтобы быть честной, — засмеялась девушка. — Ведь честность вам по душе. Вы сами так сказали.

— У вас хорошая память. Но я сказал так не о вас.

Она мгновенно перестала улыбаться и посмотрела на него темно и пытливо:

— Вы ведь приехали, чтобы найти жену?

— Если и так, то что?

— Если вам нужна жена, то почему бы вам не жениться на мне?

— Жениться на Аларии Сандоваль, — Ален сделал еще пару глотков и откинулся головой на спинку кресла. Девица начала его утомлять, и раздражать, если говорить прямо. — Интересно узнать, почему я должен принять такое решение.

Она заметно смешалась и занервничала, но постаралась удержать надменный и отчаянный вид.

— Вы сами сказали, что я привлекла ваше внимание, милорд, — сказала она и встала прямо перед ним. — И я не скрою, что вы привлекли мое.

— Привлек. Вот как, — Ален медленно кивнул. — Наверное, поразил вас в самое сердце своей красотой, милая леди?

— Вы понравились мне таким, какой вы есть, — нашлась она с ответом. — И только я смогу вас оценить.

— Как неожиданно. Значит, я вовсе не так хорош собой, как думал?

— Не пытайтесь отпугнуть меня, — сказала она. — Вы прекрасно знаете, что о вас говорят. Вас боятся, вами пугают молоденьких дурочек вроде Констанцы Авердин. Она упала в обморок, когда ей намекнули, что титул королевы вечера — это почти брачное предложение от вас.

— А вы поняли, что это нечто иное…

— Разумеется, — заявила она с апломбом. — Я сразу поняла, что вы это сделали из жалости. Констанца и правда очень красива, а еще бедна. К тому же, ее младшая сестра трудится в сахарной лавке, как простолюдинка. Над их семейством весь город смеется. С вашей стороны было очень благородно хоть так отличить старшую дочь. Возможно, ваше внимание вкупе с ее красотой помогут ей найти мужа.

— Вы просто видите меня насквозь.

Алария поклонилась, изобразив благодарность.

— Я понимаю вас лучше, чем может показаться милорд. И там, где остальные девушки нашего города видят чудовище, я вижу мужчину…

— Смотрю, вы настроены решительно, — сказал Ален, поставив бокал на столик возле кресла.

— Более чем, — завила красавица, гордо вскидывая голову.

— И все это ради меня?

— Вы не ошиблись. Ради вас, милорд, я пришла сюда не побоявшись…

— Не побоявшись быть опозоренной, я помню, — Ален немного подался вперед, оперевшись левым локтем о колено. — И как далеко вы готовы зайти ради меня?

— Хотите проверить? — Алария медленно потянула ворот платья, обнажая плечо.

Ален наблюдал за ней, думая, что она наверняка отрепетировала сцену соблазнения у зеркала раз на сто. Продемонстрировав плечо, девушка потянула ленты, стягивающие корсаж, а потом медленно распахнула платье, показав грудь. Грудь и в самом деле была хороша — по-женски полная, соблазнительная.

Алария призывно улыбнулась, но граф продолжал сидеть в кресле, разглядывая ее прелести. Девушка подождала еще, но в конце концов потеряла терпение.

— Мне кажется, я проявила достаточно решительности, — сказала она. — Не пора ли проявить ее и вам?..

— Мне? — переспросил Ален. — Вы хотите, чтобы теперь я показал вам грудь? Сомневаюсь, что это приятное зрелище. Она волосатая, совсем не такая гладенькая и круглая, как ваша.

— Вы могли бы показать мне нечто иное, — не сдавалась Алария.

— Хм…может и мог бы, — произнес Ален загадочно. — Но это все не то, знаете ли…

— Не то? — девушка запахнула платье, и голос ее из завлекательно-мягкого стал холодным, как зимний ветер. — Что именно не то, позвольте вас спросить?

— Мне бы хотелось, чтобы моя будущая жена проявила решимость иного рода…

— Иного? Не понимаю.

— Попытаюсь вам объяснить, — Ален поднялся из кресла и подошел к Аларии совсем близко.

Она невольно попятилась, но тут же глубоко вздохнула и вскинула подбородок, подставляя губы для поцелуя.

— Вы очень красивы, леди Алария, — Ален коснулся ее подбородка, прочертил контур губ, — у вас такое безмятежное лицо. Вы никогда не страдали, верно?

— Не страдала? — она вскинула брови. — Нет, милорд. А причем…

— Вы на многое готовы ради меня?

— Разве я не доказала это, придя сюда? Ради вас я…

— А вы сможете ради меня пострадать?

Алария испуганно пискнула, когда мужская рука сдавила ей горло. Сдавила несильно, пережав кровоток всего на пару секунд, но девушке хватило и этого, чтобы лоб покрылся испариной, а колени подогнулись.

— Пострадать? — прошептала она, облизнув вдруг пересохшие губы. — О чем вы, милорд?

— Пострадать, потерпеть боль?.. — рука графа скользнула по груди девушки вниз, а потом крепкие пальцы оплели тонкое девичье запястье. — Вашей решимости хватит на это?

Некоторое время Алария пыталась сдержать крик, но потом она не выдержала:

— Мне больно! Хватит!

— Уже сдаетесь? — граф склонился над ней, все сильнее сжимая ее руку. — Как быстро…

Задыхаясь от боли и страха Алария смотрела ему в глаза, и блеск их казался ей дьявольским.

— Пустите! Пустите! Умоляю! — заплакала она, падая на колени.

Ален отпустил ее, и гордая красавица скорчилась возле его ног, всхлипывая и баюкая помятую руку.